Мовна шизофренія

Аватар пользователя uclub

«Цікаво, що російський інтернаціоналіст зазвичай знає лише одну мову, а український націоналіст як мінімум дві».

Это высказывание фигурирует на просторах интернета как оригинальная шутка.

Дві мови, очевидно – это украинская и российская.

Доля правды в этой шутке – 100%.
Т.е. это не шутка или просто оригинальное высказывание. Это – верное утверждение.

Его можно усилить:
«Майже всі українці знають дві мови».

И не требует особых доказательств тот факт, что
«Всі українці розуміють (понимают) дві мови».

Если два человека понимают два языка, то очевидно, что между собой они могут говорить на любом – каждый всегда поймет другого.

В Украине на двух языках говорят на улицах, в магазинах, на рынках, дома и на работе, в университетах, в театрах, на телевидении, радио, в церкви, в госучреждениях, везде. И везде все друг друга понимают.

Вернемся к исходному высказыванию, с которого мы начали. Оно принадлежит либо украинскому националисту, либо свідомому (сознательному) украинцу точно. Сказано сильно, не без гордости за двуязычных украинцев.

Тем не менее, двуязычность в Украине, которой по сути, надо гордиться,  в последние годы называют мовной шизофренией. Вдумайтесь: двуязычность, при которой люди хорошо понимают друг друга, называют мовной шизофренией.

Термин «мовна шизофрения» стал фигурировать в медиа с 2015 года после публикации книги украинского филолога, живущего за границей, Юрия Шевчука «Мовна шизофренія. Quo vadis, Україно?».
В википедии про эту книгу кто-то написал: «В книзі автор розглядає ступінь активності мовної шизофренії в Україні через телебачення та радіо, інтернет, відео-продукції та описує згубність цього явища».
Сам Шевчук преподает українську мову в американских университетах, т.е. культивирует полилингвизм в американском обществе, но при этом билингвизм украинцев называет шизофренией.

«Згубність цього явища» видится в том, что українська мова в Украине вытесняется «росийською».

Про книгу Шевчука википедия сообщает: «Закордонні студенти, для котрих протягом 20 років (лет) Юрій викладає (преподает) українську мову в Гарвардському університеті на літній школі (в летней школе) , а згодом (позже) і в Колумбійському, незмінно (неизменно) повертаються з України, спантеличені (сбитые с толку), декотрі відверто обурені (некоторые откровенно возмущенные) і обмануті (обманутые) (бо чого вони навчилися в Нью-Йорку від свого викладача?), бо не сподівалися (не ожидали) опинитися (оказаться) в такому  мовному оточенні (окружении)». В такому – имеется в виду с преобладанием русского языка.

Шевчук оправдывается: «Я знайомлю їх з реаліями мовної ситуації в Україні. Готую їх до цього, бо приховувати було б нечесно по відношенню до людини, яка платить $12 тис. за рік вивчення української мови, а потім приїздить до Києва і з’ясовує, що гроші викинуті на вітер».

«Я їм розповідаю, що Київ зрусифікований, українську почути там на вулиці проблема. Я вже не кажу про її якість».

Такова реальность.

Почему так?

Мы даем ответ.

Дело в том, что в действительности украинский язык содержит в себе весь современный русский (см. Русскоязычным об особенностях украинского языка).
Сверх того – слова из старо-русского, которые в современном русском за последние 200 – 300 лет забылись. Забылись потому, что по разным причинам не использовались. В украинском языке используются как раз во многом старо-русские синонимы, а слова, совпадающие с современными русскими, произносятся с южно-русским выговором.
В итоге в украинском 80-85% всех русских слов, возможно слегка видоизмененных (как хліб - хлеб, вікно - окно, дошка - доска и пр.), но легко распознаваемых русскоговорящими, и 20-15% устаревших, забытых русскими, точнее, россиянами (как прати - стирать, хотя есть прачка, кравець - портной, хотя есть кроить, тесляр - плотник, хотя есть тесать, и пр.). 

И выходит, что украинец знает весь русский, но произносит слова по-своему, а русский-россиянин не знает многих старо-русских слов и иногда плохо понимает на слух украинское произношение привычных слов.

Шевчук, видимо, не понимает этого. Или делает вид, что не понимает. Потому что он не лингвист, он филолог. Филолог – это любитель литературы, словесности. Он учит американских студентов не языку, а своим филологическим предпочтениям и фантазиям.  

Теперь вспомним, что такое шизофрения.
Шизофрения, или схизофрения – это расщепление сознания, раздвоение как минимум. С одной стороны – реальность, с другой – нереальность, вымышленный мир.  

Шевчук признает, что американские студенты видят в Украине реальность. Но он хотел бы, чтобы она была другой! Он создает себе вымышленный мир и хочет, чтобы его увидели и другие. Вопрос – у кого шизофрения?

Человек делает вид, что не понимает официанта, который спрашивает: «Вам принести воды или холодного пива?» и требует, чтобы он произнес: «Вам прынЭсты воды АБО холодного пЫва?». Один естественно произносит слова как он привык, второй делает вид, что не понимает. Кто шизофреник?  

Министр иностранных дел Украины Огрызко делает вид, что не понимает русского произношения и якобы не может говорить на русском, привозит с собой в Москву за казенный счет переводчика. Министр «делает вид», играет комедию, играет клоуна,  дурака. Он действительно представляет украинцев?

 Делать вид, создавать вымышленную реальность – не это ли есть шизофрения?

Два языка, дві мови, русский и украинский, російська та українська, великорусский и малорусский – это разное произношение, разные наречия, различные говірки одного и того же языка, различные выговоры. Так скажет любой лингвист.

По большому счету, у каждого человека свой собственный выговор и свои собственные отклонения от некоторого канонического произношения (если таковое существует). Можно сказать, что у каждого человека свой язык, у каждого украинца свой вариант украинского языка. Степень чистоты украинского определяется степенью отклонения от условного идеала.

При малых отклонениях язык индивида можно считать в достаточной степени украинским. При больших – уже не совсем украинским или даже совсем не украинским.

При больших отклонениях произношения в сторону русского – язык можно признать русским, или условно русским. При больших отклонениях в какую-то другую сторону, например, в сторону польского или шведского – язык можно признать польским (условно польским), или шведским (условно шведским).

При больших отклонениях в сторону неизвестного языка, язык индивидуума трудно идентифицировать, но в силу большой величины отклонения его надо признать неукраинским неизвестным языком. Спикер Верховной Рады Парубий говорит как раз на таком языке. Большие отклонения произношения в неизвестную сторону дают основания называть его язык неукраинским. Надо заметить, что физические недуги, физиологическая неспособность произносить трудные звуки, картавость, шепелявость – одна из главных причин появления новых слов, новых европейских языков.

Спикер Верховной Рады, говорящий на непонятном для слушателей наречии, прерывает ораторов  и не дает им слова, когда они говорят на русском, но более понятном для присутствующих языке, нежели его собственный. Не это ли есть мовна шизофрения?  

Запрещение говорить на всем понятном языке в какой бы то ни было ситуации – это мовна шизофрения. Делать вид, что не понимаешь язык, который заведомо знаешь – это не просто мовна шизофрения, это просто шизофрения.

И все же настоящая мовна шизофрения Украины не в этом.

Несмотря на то, что добрая половина Украины говорит на русском, официальным государственным языком признан только украинский. Украинский язык объявлен главным государствообразующим фактором.  «Без мови нема держави». Между тем, например, в Швейцарии четыре государственных языка и ни один из них не является государствообразующим фактором. В США нет государственного языка, есть только официальный английский. При этом делопроизводство в регионах может происходить на испанском и других языках. Государствообразующим в таких странах является явно что-то другое.  

В мире огромное количество стран с неединственным государственным языком. И государствообразующим фактором не всегда является язык. То, что и в Украине это тоже не язык, показали события последних лет. Война на Донбассе идет не за язык, а за территории.

Язык живой, пока живы люди, его носители. Тех политиков, кто ведет войну на Донбассе, люди не интересуют. Этих людей, независимо от того, носители они украинского или нет, готовы уничтожить или выгнать, а территории забрать.

Украинский язык имеет все признаки умирающего языка. Главный признак умирания любого языка – сокращение числа его носителей. В случае украинского носители украинского не превращаются в русскоговорящих, или англо-, немецко-говорящих . Украинскоговорящие люди просто исчезают – умирают и не рождаются новые.

Но в Украине идет ярая борьба за сохранение украинского языка. И это хорошо. Но борются не за сохранение носителей языка, за украинцев, не за стимулирование использования украинского языка, главным образом материального - финансирования издания украинских книг, фильмов и пр,, а борются за запрет русского! А русский, как мы уже убедились, является частью украинского (тому український націоналіст знає дві мови!).

Двуязычие украинцев - это факт. И это замечательный факт - признак грамотности и развитого интеллекта. Это не шизофрения. Шизофрения - это отрицание такого факта.